ПОСОЛЬСТВО ДЕЛЬФИНОВ
СКАЗКИ ТРИДЦАТОЙ ПАРАЛЛЕЛИ
О ПОЛУНОЧНОЙ РАДУГЕ
Накануне того, как отправиться в путешествие, мы устроили вечеринку на берегу. Позвали друзей, налили хорошего вина, яства на стол поставили, говорили какие-то возвышенные глупости…
А ровно в полночь решили ударить в гонг – первый из двенадцати гонгов на пути, настроенных на подлинную частоту Земли. Эти гонги выполнили по нашей просьбе лучшие колокольных дел мастера – по древнему тайному рецепту из сплава семи металлов. На них отзывается мир…
Судили-рядили, как лучше сделать, и сговорились с Аркашей Шилклопером, что, когда прозвучит первый удар гонга, он начнет играть в его тональности на альпийском роге – это такая мощная штука шестиметровой длины. А про Аркашу говорят, что когда он играет, появляется радуга. И мы говорим: – А сможешь вызвать радугу в полночь?
А он смеется и отвечает, что просто в дудку дует, а радугой не командует. Просто случаются совпадения.
И вот ровно в полночь в день зимнего солнцестояния посреди Атлантического океана Слава Полунин закатывает штаны и босиком идет по мокрому песку пляжа туда, где укреплен гонг; берет в руки специальную колотушку и, размахнувшись, делает первый удар. И Аркаша начинает играть на альпийском роге. И появляется радуга.
Радуга появляется…
Конечно, все объяснимо: прожектор направлен на гонг, а с той стороны, за гонгом – прибой, и мелкие частички воды рассеяны в воздухе, а мощный звук – это же волна, передающаяся по воздуху, она, конечно, частицы воды структурирует, и мы видим…
Можно все всегда объяснить.
Но Радуга появляется не от этого.
О НАДЕЖНОСТИ
Мы отправились в путь в полдень 21 декабря 2012 года. Все же не случайный какой день, а дата, предсказанная ацтеками – 12.00 21.12.2012. Друзья всякие приехали на остров проводить, пожелать, помахать шляпами на причале.
Для Посольства Дельфинов важно все-таки, чтобы в таком событии участвовали дельфины и киты. Мы, как умеем, попросили их об этом заранее, но признаемся, что волновались – никаких принятых у нас юридических обязательств в мире китов не существует, гарантий в привычной людям форме нет. А друзья как бы в шутку спрашивали, будут ли киты. И, конечно, очень хотелось, чтобы они были.
За час до полудня мы поднялись на борт большого катамарана и вышли в море. Музыка играет, бокалы с коктейлями звенят, нобелевских лауреатов фотографируют, а мы считаем минуты. За 10 минут до полудня Николь с Пабло – мы решили, что в воду, если все случится, пойдут они вдвоем – ушли надевать гидрокостюмы. Все остальные возбужденно шутили на тему красоты удаляющихся берегов, под этим предлогом внимательно вглядываясь в водные дали.
Киты-пилоты появились в сотне метров от катамарана ровно в полдень. Просто вынырнули рядом, с громким пыхтением выдувая воздух.
И пробыли с нами больше часа.
Да знаем мы, что это просто совпадение, знаем.
ОБ ОБЕЩАНИИ БЫТЬ ВМЕСТЕ
Мы, когда только задумывали будущую экспедицию, встретились где-то в Европе с Йонге Менгьюром Ринпоче, чтобы пригласить его присоединиться к нашему путешествию (хотя даже четкого маршрута у нас тогда еще не было). Он выслушал нас с большим интересом и пообещал, что обязательно будет вместе с нами хотя бы на одном из этапов пути. Но когда до отправления оставалось уже совсем немного времени, мы, как и другие его ученики, получили от него письмо, в котором он сообщал, что на три года уходит в ретрит и прекращает все связи с внешним миром. Мы, уверенные, что встретимся с ним в пути, были обескуражены. Но ретрит, конечно, не позволит ему быть с нами…
Мы отправились в путешествие и в один из дней достигли тридевятого царства-государства Непал. Нас встретили друзья, которые обещали помочь нам найти в Непале то, что мы ищем. В первый же день они предложили посетить монастырь, в котором почти не бывает европейцев, но среди обитателей которого один из старейших тибетских лам (98-летний), а еще – девятнадцатилетний Тулку (живое сознание Будды).
В долине Катманду около двухсот монастырей, и нам было важно обойти стороной те, где торгуют туристическим расфасованным просветлением. И мы совершенно доверяли нашим провожатым.
Через некоторое время мы оказались на вершине горы, с которой была видна почти вся долина. Старый лама принял нас для аудиенции и разрешил присутствовать на церемонии в храме. Отзвучал гонг, призывающий монахов в храм, и, пропустив всех, мы вошли в двери и… застыли на пороге. Напротив входа, где привычно располагается алтарная часть, нас встречала подсвеченная фотография, с которой на нас смотрел улыбающийся Менгьюр.
– Это наш учитель, – промямлили мы провожающим.
– Нет, это наш учитель, – ответили они. – Настоятель монастыря. Но сейчас он в ретрите.
– Он обещал нам быть с нами в этом путешествии.
– Да? Значит, он просто выполнил обещание.
Мы прожили там несколько дней. Перед дверью в храм теперь гонг Посольства Дельфинов. И Тулку – мальчишка тысячи лет отроду – отправился с нами на следующий этап, к свободным дельфинам в Египет.
О ПЛОВЦАХ И АТЛАНТАХ
За тридевять земель от больших городов, в море-океане есть багамский остров Бимини. Четыре километра в длину и 150 метров – в ширину. Стоя посередине единственной «улицы», видишь океан по обе стороны от себя. Вдоль острова под водой проходит дорога, в незапамятные времена сложенная неведомо кем из огромных плит. Люди говорят, это дорога Атлантов. Над ней со времен Атлантиды резвятся дельфины.
Отправляясь на Бимини, мы взяли с собой отличного пловца. Чемпиона мира. Мы подумали, что раз он так красиво сложен и так красиво плавает, дельфины будут общаться с ним, как ни с кем другим. А мы это снимем, и получится отличный фильм.
До этого он никогда не плавал со свободными дельфинами, но мечтал об этом, и был убежден, что это взаимно. Он представлял, как красиво будет смотреться вместе с ними в процессе общения.
И вот наша лодка в море, а вокруг – плавники дельфинов. И он красиво ныряет в воду. И не видит дельфинов. Пока он красиво нырял, они ушли. Видимо, настроение у них было в этот день такое.
На следующий день повторилось то же самое. И на следующий. Причем с другими членами команды, которые не так красиво плавают, дельфины общаются, а с ним – не остаются. Он впал в мрачную меланхолию. Сидел на берегу и читал книгу Джона Лилли о друзьях-дельфинах. И дошел до того места, где доктор Лилли рассказывает, как он при помощи скальпеля вставлял электроды в мозг друга-дельфина. Ну, чтобы лучше понять его.
Пловец пошел в море, упал в воду и просто лежал на спине – недалеко от берега. Озабоченный не тем, как он красиво смотрится, а тем, как испросить у дельфинов прощения. За Лилли, за дельфинарии, за всю эту нашу ерунду… Мы видели его с берега. И видели, как вокруг показались их плавники. И как потом он играл с ними.
ЧЕЛОВЕК-ЛЕОПАРД
Было это в пустыне неподалеку от Мертвого моря. В стародавние времена водили по ней сотни верблюдов караванщики-набатеи. В одном дне пути один от другого ждали их постоялые дворы, а иногда – целые крепости. Крепости есть и сейчас, но пустыня взяла назад остальное. И новые люди обживают ее, как могут. Одного из них зовут Человек-Леопард. Мы туда и отправились, чтобы познакомиться с ним.
На самом деле его имя Артур, лет двадцать назад он приехал сюда из Европы. И вот – бывает такое – влюбился в пустыню и стал здесь жить. Долго ли, коротко ли, но через какое-то время научился он понимать пустыню и сделался проводником. К этому времени на окраине небольшого селения он построил дом, женился и обзавелся ребенком. И вот однажды он выходит из дома во двор, где в песке возился ребенок, и видит леопарда. Тощего, голодного и очень мускулистого. Приготовившуюся к прыжку огромную хищную кошку.
Артур прыгнул первым. Навалился на леопарда, прижав его руками и всем телом к земле. Если бы не предельное, максимальное напряжение, зверь вырвался бы. Они лежали так голова к голове почти сорок минут. Рядом устал плакать ребенок, в доме больше никого не было, а Артур шепотом разговаривал с леопардом. Он объяснял ему, что такой красивый и сильный зверь не может причинить зла ребенку. И что ему самому никто не хочет здесь зла. Что, живя рядом, есть только одна возможность – жить без вражды.
А потом силы кончились. И руки, хотя и оцепенели, больше не смогли держать. Леопард встал, постоял, глядя в упор на Артура, и медленно ушел в пустыню.
Они потом не раз виделись. Сидели рядом, молчали, смотрели на закаты… Было ли, не было все это – не знаем… Но только говорили с Артуром, глядя ему в глаза, и похоже, что так все и было.
Хотя сами, конечно, при этом не присутствовали.
О КИТЕНКЕ-КРЕСТНИКЕ
Есть в мире диво-дивное. На Гавайях раз в год, в начале весны, собираются тысячи китов. Но в течение двух недель сверху их почти не видно – спокойный океан. Потому что киты не играют, почти не едят и даже всплывают крайне редко – только чтобы сделать вдох и снова погрузиться. Они висят вниз головой под водой на небольшой глубине в 30-50 метров и поют песню. Каждый год она немного меняется, но это – только в следующем году. А сейчас – новая песня, этого года. Заряжающая Землю.
Мы оказались на Гавайях, чтобы присутствовать при этом песнопении. Мы плавали с китами и записывали их хор. А ночью они нам снились… И однажды под утро Николь приснилось, будто она держит на руках новорожденного китенка. На самом деле это невозможно, потому что китята рождаются трехметровой длины, а кроме того, еще никто из людей не присутствовал при их рождении – киты уходят от людей на это время. Но во сне бывает все.
Утром мы отправились в море. Отплыв на лодке довольно далеко от острова, мы заметили кита, тяжело дышащего на поверхности и не погружающегося в воду. Решив, что что-то произошло и мы сможем помочь, мы подплыли ближе, и поняли, что это девочка-кит, у которой начинаются роды. Киты рождаются на поверхности, потому что китеныш, как и человек, должен вдохнуть сразу, иначе он задохнется.
Мы провели с ними больше четырех часов, наблюдая, как малыш появился на свет, как она держит его на поверхности носом, как волнуется, страхуя их снизу, папа-кит, как малыш делает вокруг мамы первые круги и как, наконец, он впервые выпрыгивает из воды, полный восторга от открывающегося мира.
Говорят, мы первые, кто присутствовал при этом. Но важно не это, а то, что у нас было ощущение, что мы наблюдаем рождение Бога. Станет он жить-поживать, и когда вырастет, его глаз будет размером с нашу голову. На следующий год мы встретимся с ним, и он нас узнает.
О МИЛЛИОНЕ ПАЛЬМОВЫХ ЛИСТЬЕВ
К гаданиям и предсказаниям мы всегда относились с предубеждением. Но сюда – к индийским мастерам искусства Нади Шастра – было очень интересно попасть. К тем, кто читает судьбу по пальмовым листьям.
Примерно десять писцов трудятся здесь весь световой день, то ли переписывая истлевшие записи, то ли создавая новые.
В глубине здания – хранилище, где лежат сшитые в книжечки, прошитые насквозь тонкие листья, исписанные деталями судеб… Пишутся они здесь или только хранятся – нам так и не удалось получить внятного ответа.
Ты приезжаешь, представляешься, дожидаешься, пока найдут твою книжечку, а потом предельно внимательный индус раскрывает хрупкие листы и рассказывает (зачитывает) тебе такие детали жизни (не только твоей, но и твоих близких), о которых ты или давно забыл, или вовсе никогда не догадывался…
Твой мозг подвергается интенсивной атаке. Мир в очередной раз оказывается устроен не так, как учили в школе. Точность рассказанного в этом индийском далеке поражает.
В тот момент, когда читающий доходит до сегодняшнего дня, инстинкт самосохранения заставляет тебя остановить его. Завтра еще не существует – ты хочешь, чтобы оно не было однозначно прописано. И читающий послушно останавливается… И вместо описания будущего тебе дают мягкие, но точные советы по тому, что стоит сделать, чтобы оно было радостным.
А ты потом всю дорогу будешь гадать: а может быть, там и не было ничего, может быть, все книги дописаны ровно до того момента, как их герой приезжает в хранилище пальмовых листьев… И есть ли там «твоя» книга до того, как ты перешагнул порог хранилища?
Их там очень много, этих сшитых из листьев книжечек. Возможно, миллион… Но ведь не семь же миллиардов! Этот вопрос – очевидный – мы задали хранителям.
– А семь миллиардов – не нужно. Большинство ведь сюда не приедет. Здесь только те, кто приедет.
Ах, вот как… Ну, разумеется, тогда ясно.
О ВОЛШЕБНОМ ДОКТОРЕ
Бывает всякое, и случилось так, что в Японии один из членов нашей команды занемог. И знакомые (совсем не случайные, впрочем) отвезли нас к доктору, которого называли чудесным.
Выглядел он совершенно обычно, хотя и очень молодо для своих семидесяти. Выдавали глаза: в них была сосредоточенность и несерьезность, и совсем не было привычной циничной усталости, которая так свойственна знакомым нам врачам. И вот он разжег огонь в печи, разогрел на нем докрасна металлическую лопаточку с длинной ручкой, прикоснулся к ней, ужаснув нас, рукой, после чего положил руку на то место на теле пациента, в котором содержалась проблема. На теле (нашего товарища, конечно, с доктором-то все было в полном порядке) остались ожоги. Они прошли через пару недель. В отличие от проблемы, по поводу которой мы приехали: она, судя по всему, исчезла сразу же.
Мы предлагали деньги за лечение, но взять их он отказался. Деньги – эквивалент энергии, а он на наших глазах черпал энергию в прямом смысле и чистом виде рукой и переносил в нужное место. И привычные законы физики, никак не допускающие этого, совершенно его не смущали.
Мы остались у него погостить. Он учил нас тому, как это делается. Только самым азам, конечно. Основам стрельбы из лука, например. Стрельба из тугого лука очень тренирует руки и глаза.
Дело в том, что бодхисатва Гуаньинь (по-японски ее называют Канон) излечивала снадобьем из глаз и рук.
Исцеляла посредством рук и глаз.
О НЕЛОКАЛЬНОСТИ СОЗНАНИЯ
В Америке мы некоторое время провели с Амитом Госвами. Он первым из физиков доказал, что природа сознания – нелокальна. Что мы связаны мгновенно, что время и пространство можно исключить из формул, описывающих нашу неразделимость.
Мы повторили с ним эксперимент, от которого до сих пор отмахивается ортодоксальная наука, потому что опровергнуть его в силу стабильной повторяемости результата невозможно, а признать немыслимо в силу того, что в случае признания придется всем ученым и преподавателям мироустройства дружно подать в отставку.
Итак, нужны два человека, действительно настроенных друг на друга. Они находятся в разных помещениях, убедительно удаленных одно от другого и, по возможности, экранированных. Одному из них на голову укрепляют датчики энцефалографа, измеряющего активность коры головного мозга. Другому предъявляют в случайном порядке через случайные промежутки времени сенсорные раздражители – вспышки света, внезапные громкие звуки и др. Хронометры в обоих помещениях синхронизированы. Энцефалограф фиксирует реакцию различных участков коры головного мозга – отвечающих за визуальные раздражители, аудиальные, кинестетические… Вспышка. Звук. Прикосновение.
Мы в разных частях города. Перед глазами одного внезапно на миг гаснет свет. У второго мгновенно – без всякой задержки по времени – расширяются зрачки.
Понимаете? При условии, что мы настроены друг на друга, мы все неразлучны.
О КОРРИДОРАХ
В Калифорнийском заливе нам нужна была парусная лодка, чтобы двигатель не мешал записывать звуки.
Требовался шкипер, которому ничего не нужно было бы объяснять. Учитывая, что это Мексика, лучше было бы, чтобы его родным языком был испанский. Андреа вспомнил о своем приятеле по имени Хесус. К счастью, он оказался свободен и смог прилететь.
Кроме Андреа никто Хесуса не знал, но он, как и ожидалось, пришелся всем по душе и мгновенно стал своим в команде. Мы около двух недель провели вместе, а в последний день смотрели получившиеся фотографии, после чего Рафа решил показать свой фильм о подводном мире, снятый года два назад. И в конце фильма, как обычно, были титры. Хесус, смотревший на экран, подскочил на месте, увидев фамилию Рафы. До этого фамилии как-то не требовались – все обращались друг к другу по именам.
– Это твоя фамилия? – спросил Хесус Рафу.
– Ну да.
– Редкая… Я учился с парнем с такой фамилией в школе. Его тоже звали Рафаэль. Мы дружили с ним, но после школы он уехал куда-то.
Одним словом, четверть века назад они сидели за одной партой. А потом ни разу не виделись. И вероятность встречи была практически равной нулю.
Просто совпадение. А что же еще?
О ЛЕТАЮЩЕМ ДРАКОНЕ
Жил-был за синими горами, далекими лесами Дракон.
До священных гор Китая, где когда-то зародился даосизм, и появились удивительная медицина и боевые искусства, культурная революция с ее имперскими масштабами разрушения почти не добралась. Очень хлопотно это было – затаскивать бульдозеры по узким крутым тропам, столетиями служившим монахам единственными дорогами к монастырям и пещерам отшельников.
Нам казалось, что здесь еще жив тот самый Дракон – олицетворение силы и энергии в восточной мифологии. Здесь все об этом говорило. Черепица монастырей была слепком его чешуи, облака за соседними горными пиками – дыханием, а сами пики – зубчатым гребнем его спины.
Там, где мы были, есть такая священная пещера, в которую, если не знаешь пути, – не попадешь. Но нас провели. И мы потом приходили каждый день. Там есть что-то такое, что ощущаешь каждой клеткой организма и точно ни с чем не спутаешь, хотя и не опишешь словами.
В пещере живет девяностолетний наставник дао, хранящий, как говорят, дух горы. Мы приходили и сидели у него – рядом с его пчельником. Иногда расспрашивали. В том числе – о Драконе. О том, что у нас, например, принято бояться драконов. Он тогда написал нам на листе бумаге: «Не бойтесь, ибо у Неба есть глаза» – и подарил нам этот автограф.
Мы в один из дней спросили его, в чем состоит его работа. «Сижу, – говорит он, крепко зажмуриваясь. – Ничего не знаю. Ничего не помню. Внимательно ко всему. И распространяюсь…»
Мы днем были у него. А ночью жили в какой-то старой гостинице на полпути к подножию. И засыпая, слушали, как рассекают воздух перепончатые крылья.
О ПОИСКАХ ЭЛИКСИРА
На самом деле вся эта кругосветная история началась как-то вечером в Париже, когда мы собрались с друзьями, чтобы обсудить, куда отправиться на Рождество, и кто-то притащил истрепанную древнюю книгу, выкопанную у букинистов где-то на улице Фламеля. Что-то там было на старомодном французском об эликсире жизни, философском камне и пятом элементе. А на первой странице – выцветшая литография парочки мистификаторов – четы авторов всех этих алхимических фантазий.
“Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что…» Но нашу компанию этот нелепый адрес как-то внезапно увлек настолько, что… Словом, пропуская детали, мы восприняли это как вызов и решили отправиться на поиски.
И когда, спустя много месяцев, это путешествие уже подходило к концу, Мусташ – не знаем, может, он и присочинил что – где-то в Марокко, в порту Могадора нос к носу столкнулся с эксцентричной парочкой, говорящей на старомодном французском. И узнал их… Они то ли глазели на какой-то балаганный праздник, то ли каким-то образом им руководили. И, подсев к ним за столик, он рассказал о книге и – поисках. Выслушали внимательно и спросили только:
– Ну что, нашли «то, не знаем что»?
– Нашли, – ответил Мусташ.
– Угу… Красота?
– Не то слово!
– А передать другим сможете?
Мусташ задумался и, чтобы выиграть время, отошел к стойке за чашкой кофе. А когда вернулся, их уже за столиком не было.
